Караван - июнь 2010 (текст). Первая часть.

 ИСКУССТВО ЖИТЬ

Татьяна Плющенко:
«В тяжелые времена мы собирали с Женей пустые бутылки...» Журнал "Караван историй" июнь 2010


Женя пошел в меня — я никогда не отступаю перед трудностями, не жалею о прошлом. Но однажды не выдержала и сказала: «Сынок, наверное, зря я отдала тебя в спорт. Сколько травм пришлось тебе пережить, сколько операций... Прости меня!» Женя ни на секунду не задумался: «Мама, если бы я начинал свою жизнь сначала, выбрал бы тот же путь!»
Представьте, с будущим мужем мы жили в Волгограде в одном дворе. Виктор был старше меня на год. Мы играли в догонялки, катались зимой с ледяной горки, а в классе восьмом стали обращать друг на друга внимание. Виктор носил мой портфель, по воскресеньям мы ходили в кино на утренний сеанс.
После восьмого класса мой ухажер ушел из школы в профессиональное училище и окончил его с отличием. Из него получился хороший строитель, каменщик. Я училась в десятом классе, когда Виктора забрали в армию. Как верная подруга, обещала его дождаться, писала письма.


Окончив школу, устроилась ученицей в ателье по пошиву верхней одежды. Проучилась одиннадцать месяцев, получила третий разряд и осталась там работать.
Виктор вернулся из армии 9 мая, а в сентябре мы сыграли свадьбу...
— Родители были не против вашего брака?
— Да нет, пока Виктор служил в армии,я навещала его родителей.
У меня была простая советская семья, у Виктора родители более зажиточные. Отец работал директором базы, мать — директором магазина. Жили они в достатке, моя же семья, скажу честно, не шиковала. Нас у мамы четверо — сестра старшая, я и два брата-двойняшки. В семье был заведен строгий порядок, старшие дети ухаживали за младшими. Мама, перед тем как уйти на работу, давала нам с сестрой задание: к ее приходу перемыть полы, вытереть пыль — одним словом, привести «планету» в порядок.
Нашу с Витей свадьбу играли во дворе, натянули там огромный шатер от дождя и солнца. На такое важное событие собралось много гостей — родственники,

соседи, друзья. Муж, как положено, купил мне свадебное платье, фату, кольцо.
После свадьбы возник вопрос — где жить молодой семье? У меня родители, сестра, братья, у Виктора помимо отца и матери — брат с женой и племянник. Словом, обе квартиры укомплектованы до предела! Решили снять комнату'. Нам казалось: только так научимся жить самостоятельно. Поскольку доход у нас был небольшой, хватило лишь на малюсенькую комнатку в деревянном домике и пригороде Волгограда. В одной комнате жили мы, в другой — хозяйка, пожилая женщина.
Надо признаться, я по натуре жуткая собачница (моя любовь к собакам передалась и Жене). Пока жених служил в армии, я встала в очередь на овчарку, а вскоре в суматохе благополучно об этом забыла. Вдруг приходит повестка: приглашают в клуб забирать щенка. Вот так и получилось, что мы въехали в квартиру с моим «приданым»... А через месяц наша бабуля стала выказывать недовольство таким соседством.
Но нет худа без добра — как раз в это время моя сестра вышла замуж и переехала
в город Волжский. Мы же с мужем и собакой переселились в мою бывшую девичью горницу. Через год родилась дочка Леночка.
Жили трудно, денег не хватало, и тут друзья рассказали, что в Волгограде набирают рабочих поднимать Байкало-Амурскую магистраль. Я предложила Вите поехать туда заработать денег. Муж запротестовал: «Что ты выдумала? Там же
болото, комары!» Но я не отступала.
И вот в конце августа Витя уехал на БАМ, а мы с Леночкой остались дома. В ноябре получаю от мужа письмо, в котором он жалуется, как ему без нас трудно.
В поселок Джамку я свалилась начальству как снег на голову, да еще с малым ребенком. Встал вопрос, что с нами делать? Меня вызвали в кабинет к ВЫСОКОМУ чи-
новнику и торжественно вручили обратный билет. Но не тут-то было! Я решила не сдаваться: Витя был на хорошем счету, и в конце концов нас решили оставить.
Поселок Джамку строили рабочие из Волгограда. Поставили три вагончика с общей крышей и коридором. Со временем появились пекарня, столовая, баня.
Для нашей семьи освободили комнату. Год я не работала, воспитывала дочь.
Леночка росла болезненным ребенком, а в Джамку ни разу не хворала, несмотря па то что зимой мороз доходил до пятидесяти градусов. Вокруг только лес и сопки. Красотища неописуемая!
Железную дорогу прорубали через тайгу до ближайшего поселка. Мы оказались в полной оторванности от мира. На грузовой машине привозили хлеб, на
вертолете — продукты. В то время в Волгограде были большие проблемы с продуктами, у нас же в Джамку, как в Греции, было все.
Через год меня взяли на работу сторожем. С пяти вечера и до восьми утра я сторожила машины и маленький магазинчик. Получала хорошие деньги — сто сорок три рубля в месяц. А когда начали строить школу, я устроилась каменщиком. Работа тяжелая, к концу дня все тело ломило от страшной усталости.
Трехлетнюю дочку приходилось оставлять одну в вагончике. Леночка была спокойным ребенком. Утром покормишь ее кашкой, оставишь ей альбомы, карандаши, и она целый день рисует. В перерывах бегали с мужем домой навещать дочку. А вскоре в одном из ба-

раков открыли стихийный детский сад. В нашей бригаде нашлась женщина, которая согласилась сидеть с детьми.
— Женя родился на БАМе?
— Я сразу хотела мальчика, но родилась Леночка. Мысль о сыне меня не отпускала. Однажды поделилась своей мечтой с подругой из бригады. Она уверяла, что может рассчитать до недели, когда нужно зачать ребенка, чтобы родился мальчик. Не долго думая, я поддалась. Позже часто шутила: «Женька у меня «считанный* ребенок*.
Но возникла проблема — в Джямку был только медпункт и рожать предстояло в другом поселке, Ургале. Ехать туда нужно было за две недели до родов.
Когда подошло время, я приготовила чемоданчик с необходимыми вещами и стала ждать. Но схватки начались раньше срока, неожиданно. Я решила не паниковать, легла пораньше спать, постаралась успокоиться. Ночью чувствую: отошли воды. Срочно вызвали медсестру, она перепугалась: «Таня, ты вот-вот родишь. Что делать? Поезд только через час». Я же дала себе установку — не имею права рожать здесь, должна доехать до больницы. Витя побежал к поезду, договорился с машинистом, чтобы нас подождали.
Заводят меня в поезд, и что я вижу — полный вагон солдат! Я буквально застыла на месте. Медсестра, которая меня сопровождала, твердит: «Таня, надо ехать, роды могут начаться в любой момент!»
В плацкартном вагоне нам выделили отдельный закуток, занавесили простынкой проход. Перед сном я услышала приказ командира: «Отбой! Заткнуть уши и спать!*
Через час начались схватки. Конечно, я понимала: при солдатах рожать нельзя, но природу не обманешь. Вскоре у меня начался бред, я стонала. Виктор на какой-то станции побежал через сугробы к тепловозу, попросил машиниста позвонить в Ургал, чтобы к составу подогнали «скорую помощь* с бригадой врачей.
Утром санитары буквально вынесли меня на руках из вагона. Минут двадцать добирались до больницы. Едва меня положили на стол, как я родила Женьку, красивого здорового пацана. Помню, удивлялась, что он не красный, как все младенцы, а беленький, очень симпатичный черноволосенький малыш!
Пока я рожала, муж бегал вокруг роддома, переживал. Через пять дней нас
с Женькой выписали. Витя с Леночкой приехали нас забирать. В поезде мы развернули ребенка, чтобы поменять пеленки. Лена посмотрела на длинное худое тельце новоявленного родственника и заплакала: «Мама, не хочу братика, давай сдадим его обратно!*
По сей день мои дети дружат, никогда не ругаются, любят друг друга. Лена мне всегда помогала — гладила пеленки, присматривала за Женей. И если он начинал
плакать, следом ревела Лена, причитая: «Братика жалко!»
Женя был полной противоположностью сестре. Чтобы вывести дочку на прогулку, подключались все члены семьи. Пока одевали, она кричала и билась в истерике. До Женечки стоило только дотронуться шапочкой, как он тут же закрывал глаза и засыпал. Я одевала его, крутила, вертела, как куклу, а он хоть бы пискнул разок.
Чтобы не сидеть дома, я устроилась уборщицей. Мыла полы, а Женька всегда находился в коляске рядом. Благо он постоянно спал. Я даже вызывала медсестру и спрашивала: правильно ли это? Она успокаивала, говорила, что сыну хватает молока и он растет хорошо.
Женя мог спать где угодно. Бывало, ползает на ковре среди игрушек и вдруг внезапно засыпает. Пошел он очень рано, в девять месяцев. Даже не пошел, а сразу побежал. В год научился кататься на велосипеде. Что он вытворял, надо было видеть! Пришлось отдать его в ясли. И если до этого сын не болел ,в яслях он с лихвой наверстал упущенное. Жене не было и двух лет, когда он заболел двусторонним воспалением легких. Мы отвезли его в больницу в Ургал. Меня вместе с ребенком в больницу не брали, но я не могла оставить Женю одного. Стала упрашивать главного врача пойти мне навстречу. И он сдался, правда, поставил условие — в нагрузку я должна ухаживать еще за одним больным ребенком, девочкой Сюзанной из детского дома.
Девочка ко мне привязалась, называла мамой. Когда мы выписывались из больницы, плакали и Женька, и Сюзанна.
Чтобы закалить сына, я поставила его на лыжи, заставляла заниматься бегом. Женька всегда был очень худеньким. Когда я показывала его врачу, тот смеялся: «Рентген не нужен, и так все видно!»
— По родному Волгограду не скучали?
— Конечно, скучали. Тем более свою миссию в Джамку мы выполнили. За семь лет поселок практически отстроили, и нужно было либо возвращаться домой, либо перебираться в другое место.
Честно говоря, уезжали из Джамку со слезами, ведь мы прожили замечательные годы в красивейшем месте. Настолько избаловались, что собирали в лесу только белые грибы, остальные обходили стороной. А рыба? В реку Амгунь на нерест приплывала кета. Витя научился сам засаливать икру. Из рыбы готовили котлеты, пельмени. Нередко у нас на столе была и оленина. Мужики ходили на охоту, женщины готовили. Жили дружно, не тужили.
На БАМе мы встали в очередь на квартиру в Волгограде, холодильник «ЗИЛ», стиральную машину «Нальчик», ковры, машину «Жигули» третьей модели и прочие материальные блага советского человека.
Когда подошла очередь на квартиру, мы уехали в Волгоград, а в сентябре Женю определили в садик. Сын неделю

ходил, а три недели болел. На семейном совете решили: я буду сидеть дома и заниматься детьми.
— Когда же вы отдали Женю в фигурное катание?
— Помог банальный случай. Как сейчас помню, была зима, я вышла погулять с Женей в парке. Навстречу идет моя знакомая Светлана с дочкой. На шее у девочки висят коньки, и она ревет горючими слезами.. Спрашиваю: «Почему дочка плачет?* Света отвечает: «Да вот, купила коньки, записала ее в школу фигурного катания, а она не хочет кататься, второй день ревет!» Женя с любопытством наблюдал за этой сценой. И тут знакомая моя обращается к дочке: «Будешь заниматься? Или отдам коньки Жене!» Девочка немного успокоилась и говорит: «Отдавай!» Светлана взяла у нее коньки и повесила их Жене на шею. Что это, как не судьба?
Я сама в жизни не повела бы сына на лед и даже не подозревала, что в Волгограде тренируют будущих чемпионов. Женя тут же потребовал переобуться в обновку. Мы вышли во двор, и сын стал расхаживать на коньках по снегу. И надо же такому случиться — снова навстречу идет та самая Светлана. Посмотрела на нас неодобрительно и говорит: «Что же вы в коньках по снегу ходите? Веди сына во Дворец спорта, мальчиков там «на ура» принимают!»
Вечером за ужином я поделилась с мужем: «Представляешь, в школу фигурного катания детей набирают, каток бесплатный. Говорят, дети меньше болеют». Виктор мою инициативу одобрил, и мы с Женей и Леной отправились во Дворец спорта. Ребята мои оба худые, длинные. У Женьки — голубые глаза, волосы светлые до плеч, носик тогда еще маленький был. Красивый, как девчонка.
Урок вела тренер Татьяна Николаевна Скала. Подходим к ней... Татьяна Николаевна спрашивает: «У вас коньки есть? Тогда я эту девочку возьму в свою группу». Женя насупился: "Я не девочка, я мальчик». Она смеется: «Мальчик? Тогда я тебя точно возьму! Завтра с коньками приходите».
На следующий день мы явились на занятия. У Жени глаза загорелись, когда он увидел лед. Ему было четыре года и два месяца. Надел коньки и упал. Раз, второй, десятый... Сопли, слезы — полный комплект. Но тренер нашла к сыну подход — взяла его на руки и катала по льду. Жене захотелось прийти на следующий день. Как-то он пожаловался тренеру: «Ребята смеются надо мной — я не умею кататься как они». Татьяна Николаевна спокойно отвечала: «Женечка, они старше тебя, уже год катаются. А ты работай лучше и скоро их перегонишь». Сыну это понравилось, он перестал плакать и очень серьезно сказал: «Я их обязательно перегоню!»
Я привела его на каток в конце февраля, а в конце мая мой Женя уже выступал на соревнованиях с детьми, которые катались полтора-два года. Он занял седьмое место среди пятнадцати участников. После награждения Женя заявил: «Мам, я тоже буду первым!» И уже в ноябре, когда ему исполнилось пять лет, занял первое место. Сын сдержал слово и после этого не сдавал позиций.
На соревнования мы ходили с мужем и дочкой. Отец был не в восторге от выбора Жени и часто ему говорил: «Что ты занимаешься девчачьим спортом? Надо в хоккей играть или в футбол!»
В шесть лет Женечку взял в свою группу тренер Михаил Маковеев. Он был директором Дворца спорта и отбирал лучших учеников. Через год сын впервые поехал в Куйбышев на соревнования «Хрустальный конек» и занял первое место, а в одиннадцать стал мастером спорта. В это время он уже выполнял тройные прыжки. Ему прочили большое будущее, и вдруг школу фигурного катания, единственную на всю Волгоградскую область, неожиданно закрыли.
Маковеев уговаривал: «Татьяна Васильевна, Жене нужно перебираться в Петербург. Не препятствуйте этому. Ваш сын принадлежит не вам, а Федерации фигурного катания!»
Дома я рассказала обо всем Жене, предложила заняться хоккеем, футболом, бегом — чем угодно. Он посмотрел на меня грустно-грустно и сказал: «Мама,
я люблю фигурное катание и не смогу без него жить...»
Весной Женя отправился с Маковеевым на сборы. Тренер, правда, предупредил меня; летом они поедут в Петербург — показаться Алексею Николаевичу Мишину. Если честно, я не верила в эту затею, и вдруг звонит Женя: "Мама, я в Петербурге. Ты себе не представляешь, какой это красивый город! Нас с Таней Ермачок взяли в группу к Мишину».
Жене было всего одиннадцать, Тане — пятнадцать.
— Наверное, уроки столь известного тренера стоили недешево?
— Занятия Мишин проводил бесплатно. Женька, маленький мальчик, оказался один-одинешенек в большом городе. Мы передавали сыну из Волгограда продукты, посылали немного денег. Чтобы подзаработать, я устроилась на тяжелейшую работу — укладчицей асфальта. Вокруг — одни мужики, чаще нетрезвые. Но платили неплохо, и я могла помочь сыну...
В сентябре мы с мамой Тани Ермачок поехали в Петербург навестить детей, Детки встречали нас на вокзале — это было так трогательно. Худенькие, голодные, от радости прыгали вокруг нас, как щенята. Наварили им борща, накупили арбузов. Дети не могли насытиться. Маковеев, тоже изголодавшись в чужом городе, постоянно обедал с нами.
Когда я узнала, что руководство Дворца спорта «Юбилейный» сняло для детей
квартиру у метро «Звездная» и сыну приходится добираться до катка через весь город на метро с несколькими пересадками, что он практически не посещает школу, да еще и питается кое-как, пришла в ужас. Ведь Маковеев мне обещал, что будет повсюду водить Женю буквально за ручку. Понимаете, Женя был им нужен на тренировках, а что с ним происходит вне льда, никого не интересовало. За это время Женька изучил город, познакомился с пацанами постарше, даже начал курить. Он мне признался, что иногда даже подбирал бычки на улице...
Я решила забрать сына домой. Набравшись смелости, подошла к Мишину, перед которым страшно робела: «Алексей Николаевич, мы возвращаемся в Волгоград. Не могу оставить Женю одного, он слишком маленький». Но Мишин принялся меня убеждать: Женя — перспективный спортсмен, у него большое будущее, пообещал брать его на сборы и соревнования. И я сдалась.
За пять дней, которые я с ним провела, Женька так привык к домашнему уюту! Я купила ему спортивный костюмчик, курточку, кроссовочки. Каждый день баловала его любимыми бананами и жвачкой.
И вот наступил день отъезда. На вокзале мы с Женей смотрели друг па друга и не могли расстаться. Я уже вошла в вагон, поезд тронулся. Женя побежал следом и закричал: «Мама, мамочка!» Не помню, как села па свое место, разрыдалась. Женщина-попутчица участливо спросила: «Что случилось? Почему вы
плачете?» Я ответила: «-Потому что дура! Оставила сына одного в чужом городе». Всю дорогу я плакала, корила себя.
Если бы Женя хоть раз попросил забрать его домой, я ни минуты бы не раздумывала. В Волгограде места себе не находила, металась как тигрица в клетке, все искала выход из создавшегося положения. Вдруг звонит Женя и сообщает, что Таня с Маковеевым возвращаются в Волгоград, а его берет в свою группу Мишин.
У Алексея Николаевича на Васильевском острове была квартира-гостиница, где часто останавливались иностранцы, приезжающие к нему на консультации. Мишин поселил в этой квартире Женю. Когда я в очередной раз позвонила тренеру, узнать, как там мой мальчик, он предложил: «Татьяна Васильевна, приезжайте в Петербург, поживите с сыном
в моей квартире». Я мигом рассчиталась на работе и примчалась к Жене.
В квартире Мишина мы прожили полгода. Потом Алексей Николаевич затеял в ней ремонт. Но мир не без добрых людей — знакомая нашла нам небольшую комнату' в коммуналке недалеко от «Юбилейного». Мы экономили каждую копейку, в метро я проходила по жетону,
а Женя перепрыгивал через турникет. Однажды его поймал милиционер, пришлось заплатить...
Я каждый день провожала Женю на каток. Деваться мне было некуда. Устроиться на работу я не могла — в паспорте волгоградская прописка. Для нас начались трудные времена...
Я пыталась найти какое угодно место, хоть уборщицы. Хотела податься в дворники, ведь раньше работнику метлы полагалась от государства комната. Но в ЖЭКе увидели мой паспорт и отказали...
— На что же вы существовали?
— Виктор присылал нам каждый месяц по двести рублей. Днем он работал на основной работе, а вечером подрабатывал на стройке.
Летом к нам приехала погостить Лена. Я просила дочь уговорить Женю вернуться домой. Мы даже купили три билета до Волгограда. Снова звоню Мишину: -Алексей Николаевич, не обижайтесь. Жилья у нас нет, на работу меня не берут. Мы уезжаем». Мишин, надо заметить, приехал очень быстро: «Татьяна Васильевна, вы совершаете ошибку. Надо потерпеть». Я возмутилась: «У нас здесь нет будущего! В конце концов, муж и дочь живут от нас за тридевять земель. Это невозможно! Мне всего тридцать восемь лет!» Тогда Алексей Николаевич обратился к Жене: «Какой же ты спортсмен? Ты не должен рассуждать как мама. Эмоции в сторону! Подумай хорошенько!» Повернулся и ушел. Я же продолжаю гнуть свою линию: «Ну и что? Чем так жить, лучше вернуться домой».
Женя посмотрел па меня, словно затравленный зверек, и сказал: «Мама, не обижайся. Уезжайте с Леной домой, а я здесь как-нибудь...»
Лена вернулась в Волгоград одна. После нашего разговора Мишин, правда, стал чаще брать Женю на сборы, подкармливал его. Сын был у него вроде учебного пособия для спортсменов —
показывал на льду разные элементы, прыжки... Как-то поехал с Мишиным на семинар в Швецию, и тренер подарил ему сумку на колесах. Потом Женя заработал кепочку, джинсы, кроссовки...
— Вам так и не удалось устроиться на работу?
— Дочка нашей замечательной соседки по коммуналке работала в мюзик-холле. Она помогала нам сводить концы с концами — мы продавали билеты. И знаете, жизнь все-таки интересная штука. Помню, как предлагала билеты Давиду Авдышу, который позже стал хореографом Жени. На вырученные деньги покупали продукты и все вместе ужинали. В этой квартире мы прожили года полтора. Все было замечательно, только сосед оказался очень уж беспокойным.
Перегородки тоненькие, все слышно. Вечером Женя садился за уроки, а за стенкой страшный мат и грохот. Еще сосед пел неприличные частушки. Я просила: «Женя, не слушай, делай уроки!»
В тринадцать лет Женя впервые поехал в Австралию на чемпионат мира среди юниоров и занял шестое место. Вернулся счастливый, радостный. Я же все десять дней, пока сына не было, слонялась по городу, чтобы не сойти с ума от одиночества. Как назло, Виктор не прислал перевод, и я осталась еще и без копейки денег. Куплю батон и делю его, чтобы хватило дня на два. Благо соседка угощала, привозила овощи с дачного участка. Иногда я "шиковала» — садилась в троллейбус, покупала билетик и ездила по городу до конечной остановки. Если удавалось, с тем же билетиком ехала обратно. У нас ведь не было ни телевизора, ни радио. Одно меня радовало: Женя на соревнованиях, а значит, сыт...
Так вот. Женя приехал радостный, а я уже была на грани нервного срыва. Он рассказывает: «Мамуля, я занял шестое место. Мишин доволен моим выступлением*. И тут меня понесло: «Ну и чему же ты радуешься? Мы здесь живем как бомжи. Ты рад какому-то шестому месту и ради этого собираешься терпеть такие лишения? Я не вижу в этом никакого смысла! Может, мне развесить по комнате флаги с транспарантами, шарики надуть?» Позже я пожалела, что так резко с ним говорила, Женя тогда на меня очень обиделся. Пробормотал: «Мама, я заработал тысячу долларов, а ты не рада». Я не могла успокоиться: «Сынок, ты российский человек. И раз уж выступаешь за великую страну, будь добр заработать «золото» или в крайнем случае «серебро». Женя лег на кровать, отвернулся к стене и долго молчал. Потом говорит: «Мамуль, не сердись. На следующий год обязательно выиграю, вот увидишь. Я все сделаю, чтобы мы жили вместе. Обязательно заберем папу и Лену». Слово он сдержал — на следующий год (ему было четырнадцать) в Южной Корее на чемпионате мира среди юниоров Женя заработал «золото* и десять тысяч долларов. Для нас это была огромная сумма. Женя привел меня в магазин и сказал: «Мамуля, купи себе все, что хочешь!» Мы с ним вместе выбрали костюм, платье и туфли. Себе на первый заработок Женя купил телефон, маленький телевизор, видеомагнитофон и видеокамеру. Конечно, не все деньги доходили до Жени — процент перечислялся федерации и тренеру.
А потом мы поехали в Волгоград. Женя протянул отцу деньги и сказал: «Купи себе машину». Виктор не выдержал, расплакался. Женя ему говорит: «Папа, я тебе до конца жизни обязан. Ведь ты отпустил ко мне маму, а это дорогого стоит!» Через несколько лет Женя мне признался: «Мама, я бы, наверное, никогда не смог так поступить, как папа...»
— Значит, игра стоила свеч?
— Мы ведь сначала и не догадывались, что спортсмены получают деньги. У Жени была одна цель — хорошо выступать и получать медали. О больших заработках мы даже не мечтали.
Помню, как в тяжелые времена собирали с Женей пустые бутылки. Так поднаторели в этом деле, что знали даже определенные дни и часы для удачной «охоты*. Жене надо было нормально питаться, ему хотелось и фруктов, и сладенького. Я делила яблоко пополам: одну половину он съедал вечером, а другую — утром. Или куплю граммов триста фарша, сварю суп с фрикадельками и стараюсь растянуть кастрюльку на два-три дня. Себе чуть-чуть налью супчика. Жене побольше. Однажды сын встал утром, а на завтрак — только пол-яблока. Я говорю: «Будем возвращаться с тренировки, наберем бутылок и купим что-нибудь на ужин. Потерпи, сынок. И вот иду, ищу
глазами пустые бутылки. Найду две-три, уже хорошо. Женя подъезжает к бортику: «Мама, ну что, собрала?» В выходные мы ходили в скверик у артиллерийского музея, где обычно много молодежи. Женя подходил к любителям пива и вежливо спрашивал: «Разрешите бутылочку взять?» И если ему позволяли, он говорил спасибо. Подбежит ко мне «Ура!» И вот мы сдадим тару, посчитаем прибыль. Если хороший улов, я покупала сыну его любимое пирожное — картошку. Однажды иду на тренировку за сыном грустная — кормить Женю нечем, как назло, ни одной бутылки не добыла. В «Юбилейном* встречаю директора комплекса Татьяну Анатольевну Меньшикову. Видимо, у меня на лице все было написано. Она остановилась: "Татьяна Васильевна, что с вами? Все в порядке? Как Женя? Что-то он у вас худенький совсем». И тут меня прорвало: «Папа нам не прислал денег, мне Женю кормить нечем!* Тогда она вытащила двести рублей и протянула мне: «Возьмите, накормите Женю*. Сколько
буду жить на свете, столько буду это помнить. После тренировки я радостно сообщила Жене, что мы сказочно богаты.
— Неужели вы не могли попросить помощи у Мишина?
— Я робела перед ним, язык не поворачивался сказать, что нам нечего есть. Да и потом Алексей Николаевич не делал на Женю ставку. Выплывет, не выплывет... К тому же Мишин постоянно куда-то уезжал, Женя тренировался сам. интуитивно. Иногда спрашивал у меня: «Мама, я правильно прыгаю?» А откуда я знаю, правильно или нет?
В пятнадцать лет Женя заработал деньги на квартиру. Мишин помог выбрать четырехкомнатную, на Богатырском проспекте. Сын был так счастлив. что от избытка чувств даже заболел. Мы сразу вызвали папу из Волгограда. Женя ему сказал-. «Папа, хватит, ты в своей жизни наработался. Теперь буду работать я. А твоя забота — в квартире что-то сделать, например, гвоздь забить-. Лена тогда уже вышла замуж, родила
мне внучку Дашеньку. В мае Дашеньке уже четырнадцать... Женя купил Лене в Волгограде трехкомнатную квартиру и даже обставил ее. А через несколько лет предложил ей переехать в Петербург. Она с радостью согласилась, так наша семья воссоединилась. К сожалению, первый брак Лены оказался неудачным, муж пил. Дочь не выдержала, развелась. Второе замужество оказалось тоже неудачным. Зато родились замечательные девочки-двойняшки. Саша и Ксюша, им скоро три годика будет.
— Женя рассказывал вам о своих влюбленностях? Наверное, девушек вокруг было хоть отбавляй?
— Не так уж и много у Жени было увлечений. Все-таки сын огромное количество времени проводил на льду. Конечно, он познакомил меня со своей первой девушкой, Ульяной. Она какое-то время даже жила у нас. Хотя нет, жила — громко сказано. Уля была «приходящей» девушкой. Она не помогала мне по хозяйству — это не входило в ее планы. Садилась с нами обедать за уже накрытый стол. Но, честно говоря, практически ничего не ела, худющая была как щепка.
Была ли она мне симпатична? Трудно ответить на этот вопрос. Одно я знаю точно: Ульяна не помогала Жене в спорте, скорее наоборот. Все время тянула его то в бар, то на дискотеку. А что? Парень при деньгах, серебряный чемпион Олимпийских игр, знаменитость, а Ульяне очень хотелось красивой жизни.
В этот период я стала сообщницей Мишина. Тренер мне звонил и выяснял, почему Женя не на тренировке. И мне приходилось контролировать Женю, призывать к дисциплине. Конечно, я понимала: он — молодой парень со всеми вытекающими из этого желаниями, поэтому не хотелось давить на него, раздражать своими нотациями.
Да и потом, у моего сына практически не было детства, лишить его и всех радостей юности мы были не вправе.
— Ходили слухи, что Женя собирался жениться на Ульяне?
— Да, они были близки, сын возил девушку на лекции в институт. Ульяна встречала его после тренировок. На сборы в Испанию они ездили вместе, он хотел взять ее с собой в Америку. По телефону Мишин жаловался мне. что Ульяна мешает Жене заниматься. Сын с утра уходил на тренировку, она же спала до обеда. Потом шла в салон, приводила себя в порядок. А вечером тащила Женю в бар. Ей хотелось развлекаться, выходить в свет. Я понимаю ее, это нормально для молодой девушки, но не для спортсмена.
Женя с Улей расстались через два года после его первой Олимпиады. Сын тогда усиленно тренировался, ему было не до развлечений. Но если бы он любил Ульяну, наверное, нашелся бы компромисс. Женя тогда был слишком молод, ему едва исполнилось восемнадцать. Кто его знает, была любовь или нет? Сын не делился со мной, но я чувствовала: к прошлому возврата нет. Хотя Ульяна продолжала звонить, просила о встрече.
После Ульяны у Жени была еще одна девушка, фигуристка Татьяна Басова, она занималась в группе Мишина. Симпатичная, вежливая. Но роман продлился всего год: Мишин их разделил. Ребята приходили на лед в разное время, потому что их отношения мешали тренеру. Так что и этому увлечению не суждено было перерасти во что-то серьезное.
Продолжение во второй части.